Вот сижу я и думаю, надо что-то сказать по поводу Второго Гондолина...
Технически игра прошла много лучше, чем первая, народ не зажимался, король не забывал, что у него есть народ и все дружно жевали кактусы на тему уходить из Гондолина или нет.
Но вот мне не смотря на то, что я была лучше готова к роли, было как то не по-себе, хотя именно поэтому наверное не по себе и было... Чувство отдельности от происходящего.
Сейчас пишу и думаю, что не могу пересказать чувства и состояние своего персонажа. 38 лет плена, а за 38 лет столько всего случилось и никто не позаботился поберечь психику Гильфанона, вывалили все новости разом... Он и так был бедный и несчастный, жевал свои кактусы про убитых сыновей и мучился, тем, что при Падении Минас-Тирита побежал, объятый ужасом Горхаура и не знает посему удалось ли спастись его жене и внукам. Надежда, что удалось - позволила ему выжить. Придя в Гондолин, он узнал, что эта надежда разрушена, и ему некуда возвращаться, Нарготронд пал, а все сыновья Финарфина погибли... Гильфонана либо жалели, либо потребляли, стараясь вызнать полезные для себя сведения, никто не заинтересовался, его личностью, тем, что он пережил, быть может это равнодушие было к лучшему. Ему не доверяли и это хорошо, хотя быть может он ждал бы, чтобы ему недоверяли сильнее, все таки он так долго был под тенью, нолдор опасались, тех кто побывал там. Ему не устроили ни малейшей проверки на "вшивость", только поставили стражника незаметно следить за ним. Равнодушие. Я поиграла в равнодушие, особенно ярко это заметно по контрасту с моей предыдущей ролью, Арэдэль все любили, все вертелось вокруг нее, много эмоций, много любви и боли.
А еще Гильфанону задали вопрос, хочет ли он уходить из Годолина или думет остатся, ха - ему было почти все равно, он бы хотел уйти, попытаться что-то разузнать о своей семье, найти их, быть может они укрылись в Гаванях, но это желание тлело в нем последним тусклым слабым огоньком, погребенное под грудами тяжелого серого пепла... Он сам не верил в этот огонек. А еще он молчал, он лишь криво улыбался, когда эльфы вокруг говорили о силе духа и победе над орками, о том, что есть надежда и раз Ульмо вызывает к ним, нужно последовать зову и тогда они разобьют врага. Он лишь фыркал, когда кто-то сказал, что в Гондолине, окруженные стенами гор, они как в плену. Но о том, ЧТО такое плен, какова сила врага, и как может быть сломлена сила духа он молчал. Хотя, когда говорили, что нужно сокрыться в городе, и копить силы он тоже молчал. Он не верил в победу нолдор. Нет не так, он наверняка знал, что эльфы не смогут одалеть Ангбанд. И никому не хотел показать это, потому что остальные еще верили, а он боялся отнять у них надежду...