читать дальше Жил-был один мужик, увлекавшийся ролевыми играми или историческим фехтованием, а может, тем и другим вместе. И вот шел он как-то со своей ролево-фехтовательной тусовки, и было у него с собой оружие и доспехи, а как же иначе. Меч и прочее вооружение он в сумке нес, а кольчугу на себя надел, чтоб тащить не так тяжело было. Вот идет он, значит, а время, разумеется, поздний вечер, а место, опять же разумеется, большой слабоосвещенный (луной) пустырь, иных времен и мест у приличных ролевиков как-то не случается. И конечно же, подходят к нашему герою несколько «плохих и молодых ребят», и в лучших традициях жанра просят у него денег или закурить или то и другое вместе. А у нашего героя, все в тех же традициях, ни денег, ни курева не оказывается, и вообще он сугубо некурящий и последователь Франциска Ассизского. Плохие и молодые ребята сильно обижаются, а кто бы на их месте не обиделся, и начинают агрессивно махать руками и ногами. Мужик, в свою очередь, обижается, потому что и на его месте тяжело сохранить хладнокровие, будь ты хоть трижды сам святой Франциск, и начинает отмахиваться. Ребята обижаются совсем и один из них достает нож. И начинает им в мужика тыкать. И тут начинается интересное. Потому что мужик, как мы помним, в кольчуге. И вот тогда у ребят приключается когнитивный диссонанс. Они точно знают, что в противника тычут ножом, потому как сами это делают. Они так же точно знают, что если в живого человека начать ножом тыкать, он, скорее всего перестанет быть живым, в лучшем случае сильно потеряет в подвижности. При этом они своими глазами видят, что означенный человек никаких вышеуказанных эффектов не испытывает, а напротив, а-ля дедушка Ленин, живее всех живых, да еще норовит по морде заехать, и что характерно, не промахивается. Противоречие налицо, и надо сказать, ребята его успешно разрешили. Правда, им луна помогла. То ли она из-за туч вышла, то ли мужик повернулся как-то энергично, но лезвие меча блеснуло из сумки в лунном свете. И тут у хулиганов все наконец сложилось. Целостность и непротиворечивость картины мира была восстановлена. Они поняли, у кого просили прикурить на безлюдном пустыре. И они пали на колени и воскликнули: «Прости нас, Дункан МакЛауд!»